Ochon, Ochon.

Жалобный плач сжимал ее сердце и внушал чувство страха. Скарлетт встала и пошла на кухню.

С недоверием она взглянула на собравшихся мужчин и женщин. Они ели, пили и разговаривали, как будто ничто не произошло. Дверь и окна были открыты, но воздух был наполнен табачным дымом. Скарлетт подошла к группе сидящих вокруг отца Донахера.

— Да, он очнулся с чистой душой. Это была великая исповедь. Я никогда не слышал ничего лучше. Прекрасный человек был Дэниэл О'Хара. Теперь в этом мире мы его уже не увидим.

Скарлетт отошла.

— А помнишь ли ты, Джим, когда Дэниэл и его брат Патрик, да упокоится душа его, взяли свинью у англичанина и привезли ее на торфяное болото, где она и опоросилась? Двенадцать маленьких поросят, и все визжат, а их мать разъярена, как дикий кабан. Управляющий имением весь затрясся, англичанин начал сыпать проклятиями, остальные же надорвали животы, глядя на все это.

Джим О'Торман хлопнул по плечу рассказчика своей тяжелой рукой.

— Я не помню, и ты не можешь этого помнить. Мы тогда еще не родились, когда случилась эта история. Ты узнал о ней от своего отца, как и я от своего.

— Да, но я бы многое отдал, чтобы на все это посмотреть, а Джим? Твой двоюродный брат Дэниэл был великим человеком, правда?

«Это правда!» — подумала Скарлетт. Она ходила от одних к другим, слушая всевозможные истории из жизни дядюшки Дэниэла. Кто-то из собравшихся заметил ее.

— Не расскажешь ли ты нам, Кэти-Скарлетт, как твой дядюшка отказался взять ферму с коровами, свиньями и прочим скотом, которую ты хотела ему подарить?

Она на мгновенье задумалась.

— Так это все и было, — начала она. Десяток жаждущих слушателей повернули глаза в ее сторону. Что же им сказать? — Я… я сказала ему: дядюшка Дэниэл… я сказала: хочу сделать подарок. Затем я добавила: у меня есть собственная ферма, сто акров земли, речка, болото и… сто волов, пятьдесят коров, триста гусей, двадцать пять свиней и шесть упряжек лошадей.

Слушавшие одобрительно покачали головой. Скарлетт почувствовала себя более непринужденно.

— Дядюшка Дэниэл, — сказала я, — все это предназначено для тебя и еще и деньги впридачу. Но тут он как закричал громогласным голосом так, что я задрожала: «Ничего я не возьму, Кэти-Скарлетт О'Хара!»

Колум схватил ее за руку и вывел из дому за амбар. Затем он рассмеялся.

— Ты не перестаешь меня удивлять, дорогая Скарлетт. Ты рассказала о великой глупости Дэниэла, а может, о великом благородстве; я не знаю, благородно ли воспользоваться женской глупостью.

Скарлетт тоже засмеялась.

— Я только разошлась, а ты меня увел.

Неожиданно она зажала свой рот рукой. Как она могла смеяться на поминках дяди…

Колум взял ее запястье и опустил руку.

— Все нормально, — сказал он, — любые поминки — это прославление прожитой жизни человека. И смех, как и слезы, часть этого прославления.

Похоронили Дэниэла О'Хара в четверг. Похороны были такими же, как и у старой Кэти-Скарлетт. Скарлетт величественно шла впереди процессии. Процессия направлялась к могиле, выкопанной сыновьями Дэниэла на древнем кладбище в Баллихаре, которое обнаружил и расчистил Колум. Скарлетт взяла горсть земли с могилы Дэниэла и насыпала ее в кожаный мешочек. Когда она привезет эту землю на могилу отца и там ее оставит, это будет все равно, что похоронить дядюшку рядом с его братом.

Когда похороны завершились, все семейство отправилось в Бит Хаус, чтобы немного перекусить. Длинные столы протянулись через всю гостиную и библиотеку. Они были заставлены ветчиной, гусятиной, говядиной, горами хлеба, бочонками пива, многочисленными бутылками виски и чайниками с чаем. Несмотря на уличную грязь, сотни представителей рода О'Хара пришли на трапезу.

Скарлетт привела с собой Кэт, чтобы познакомить ее со всеми родственниками. Восхищения было столько, сколько Скарлетт и пожелать не могла.

Вскоре Колум принес скрипку и барабан, а три кузины достали свистульки, и музыка лилась не умолкая. Кэт размахивала ручонками в такт музыке, пока не устала и не заснула на коленях у Скарлетт.

«Я не жалею, что не успела на корабль, — подумала Скарлетт, — это так чудесно. Жаль лишь, что причиной стала смерть Дэниэла».

Два высоких кузена подошли к ней. Один из них, это был Джо — сын Патрика, прошептал:

— Нам нужны О'Хара.

— Зачем?

— Мы тебе завтра скажем, когда все утихнет.

Оказалось, что необходимо было обсудить, кто унаследует ферму Дэниэла. С тех пор, как умер старый Патрик, два кузена Скарлетт из рода О'Хара претендовали на право владения. Как и брат Джералд, Дэниэл не оставил завещания.

«Опять как в Таре, — подумала Скарлетт. Ее решение было простым. — Сын Дэниэла Симус проработал не покладая рук на ферме тридцать лет, в то время как сын Патрика жил вместе со старой Кэти-Скарлетт и ничего не делал. Надо отдать ферму Симусу, как в свое время папе следовало бы оставить Тару мне».

Она была О'Хара, и других доводов у нее возникнуть не могло. Скарлетт ликовала. Она почувствовала в себе уверенность, ибо отнеслась к Симусу более справедливо» чем когда-либо относились к ней.

На следующий день какая-то уже немолодая женщина оставила на пороге Биг Хауса сетку с яйцами. Миссис Фиц узнала, что это была возлюбленная Симуса. Она ждала от него предложения почти двадцать лет, и через час после принятия решения Скарлетт в его пользу он его сделал.

— Это очень мило, — сказала Скарлетт, — но я надеюсь, что они поженятся не слишком быстро, иначе я никогда не доберусь до Америки.

Теперь у нее была зарезервирована каюта на корабле, который отплывал 26 апреля, то есть ровно через год после того, когда она первоначально планировала закончить свой «отдых» в Ирландии.

Корабль был не такой комфортабельный, как «Брайан Бору». Он даже не был чисто пассажирским судном. Но Скарлетт была суеверна; если до праздника весны она не уедет, то не уедет никогда. Кроме того, Колум знал капитана корабля. Корабль действительно был грузовым, но его груз составляли лишь тюки с ирландским льном, и не было ничего, что могло бы испачкать пассажиров. К тому же капитан постоянно ходил в море вместе со своей женой, которая могла бы составить в пути компанию Скарлетт. Но самое главное — корабль был не на паровой тяге, и все плавание проходило под парусами.

Глава 67

Более недели стояла прекрасная погода. Дороги высохли, плетеные изгороди были усеяны цветами, а Кэт провела беспокойную ночь, потому что у нее резался новый зубик.

Накануне отъезда Скарлетт почти вприпрыжку побежала в Баллихару, чтобы забрать новое платье для Кэт. Она была уверена, что сейчас все будет в порядке.

Когда Маргарет Сканлон заворачивала платьице, Скарлетт выглянула в окно посмотреть на обезлюдевший в обеденное время городок и увидела Колума, входящего в ирландскую протестантскую церковь, стоящую на другой стороне широкой улицы.

«А, хорошо, — подумала она, — он в конце концов собирается это сделать. Я уж решила, что он никогда не прислушивается к голосу разума. Это нелепо, когда весь город давится в тесноте во время службы каждое воскресенье в маленькой нарядной часовне, в то время как пустует эта огромная церковь. И то, что она построена протестантами, не повод, чтобы не занять ее. Я не знаю, почему он так долго упрямился, но не буду поднимать из-за этого шум, а лишь скажу ему, как я рада, что он передумал».

— Я сейчас вернусь, — сказала Скарлетт миссис Сканлон.

Она побежала вдоль тропинки, поросшей сорняками, которая вела к маленькому боковому входу. Скарлетт тихо постучала в дверь, а затем надавила на нее.

Послышался громкий неприятный звук, затем другой, и Скарлетт почувствовала, как что-то острое задело ее рукав, она услышала звук осыпающегося возле ее ног гравия, который с гулом отдавался в глубине церкви.

Луч света из открытой двери падал прямо на незнакомого человека, стоявшего лицом к ней. Его темные угрюмые глаза напоминала глаза дикого животного.